Убедившись в том, что на площади все в порядке – атакующие были встречены на дальних, как говорится, подступах к ней, и вовсе не какими-нибудь группами сторонников джихада, но самой обычной милицией особого назначения, которой не полагалось быть пристрастной к одному или другому претенденту, но всего лишь сохранять установленный порядок – чем она и занималась сейчас с полным знанием своего дела, – итак, убедившись в этом, я повернулся к входу спиной и так же неспешно направился в фойе; нужно было найти спокойное местечко, где я смог бы побыстрее проработать переданный мне короткий текст – чтобы потом со спокойной совестью полагать, что все, от меня зависящее, на данный момент я сделал.

Едва я оказался в фойе, как оно стало стремительно пустеть – словно кто-то стал нагнетать в него сжатый воздух, выдавливавший наполнявших обширное помещение людей, – то были главным образом ребята из нашей охраны, – заставлявший их быстро втекать в открытые двери зрительного зала. Движение это сопровождалось заметно усилившимся гулом, какой возникает, когда внимание людей привлекается к чему-то важному. Люди вливались в зал необычно быстро, забыв о солидности, протискиваясь, подталкивая друг друга плечами. Похоже было, что вот-вот должно было произойти важное событие.

Так оно на самом деле и было. Даже ни у кого не спрашивая, я знал, что пару минут тому назад у бокового, артистического входа остановились две неприметные машины, несколько человек высадились сразу изо всех дверец и мгновенно оказались внутри, где их уже ждали. Это означало, что блуждавшие весь день слухи о приезде и выступлении Претендента наконец-то оправдались: престолонаследник Александр прибыл на встречу со своими будущими подданными.

Я стоял, провожая взглядом последних ускользавших из фойе участников съезда. Я не спешил последовать за ними. Еще не время было.

Ко мне подошел человек – серенький, неприметный в мешковатом костюме, под которым при желании можно было бы спрятать хотя бы и противотанковый гранатомет; впрочем, такого оружия у него не было, это я знал наверняка. Я вопросительно взглянул на него. Он кивнул:

– Подтверждается.

Я сказал:

– Не думаю, чтобы он предпринял что-то немедленно; он постарается в назначенный миг быть у всех на глазах – чтобы ясно было, что он тут совершенно ни при чем. Думаю, он вообще и не собирался действовать сам: он – организатор, а не исполнитель. Его делом было техническое обеспечение, это ему удалось, а теперь он должен лишь проследить за результатами. Однако если он поймет, что операция срывается – может, конечно, и пуститься во все тяжкие.

Так что присмотр за ним нужен неослабный.

– А кто исполнитель – известно? – спросил мой собеседник.

– Они – поблизости от театра, мы их пасем. Плохо то, что нам не известен заказчик: их может быть достаточно много.

– Не беспокойтесь. Здесь мы ничего не позволим.

Я, собственно, и не беспокоился. Тут работали профессионалы с обеих сторон.

Человек повернулся – и через секунду растворился, перестал существовать в поле видимости. Исчезнуть – намного труднее, чем появиться; парень умел это делать прекрасно. Давняя школа.

Я присел на один из свободных стульев и надел наушники, чтобы прослушать переданный мне текст. Он был, в общем, в порядке. Лишь несколько слов пришлось стереть и заменить на другие. Вполне пристойный текст.

Это заняло не более десяти минут. В зале все еще стоял ровный гул, что означало, что действо пока не началось. Я встал со стула и огляделся. Другой человек, неизвестно когда и откуда возникший, стоял в трех шагах – чем-то неуловимо похожий на первого, хотя по облику вроде бы совершенно другой. Поймав мой взгляд, он приблизился. Я передал ему диктофон.

– Все в порядке. Доставьте.

И, предвосхищая вопрос, добавил:

– Я, возможно, выйду из театра. Ненадолго.

Человек не произнес ни слова. Его просто не стало.

Я оглянулся на двери, ведущие в вестибюль. Возле каждой из них стояло теперь по два рейнджера. Их автоматы нельзя было бы утаить под элегантными облегающими пиджаками; но ребята и не старались скрывать оружие.

Ну как будто бы все.

Я вошел в зал и направился к месту, которое все это время сберегала для меня Наташа. Она глянула на меня, – показалось, – как-то отчужденно. Я попытался улыбнуться, но получилось это, по-моему, не очень убедительно.

А зал словно бы взорвался. Но вовсе не по поводу моего появления. Для зала я был – никто. Журналистов и без меня здесь была едва ли не половина из присутствующих. Одним больше, одним меньше – невелика разница.

Я присел и, собравшись с духом, хотел сказать ей несколько слов – пока еще можно было. Сейчас мы с ней балансировали на лезвии самурайского меча. Долго на нем не протанцуешь. И нужно было сделать что-то, чтобы мы спрыгнули не по разные стороны клинка.

– Наташа… – начал я.

Но писк связи прервал меня.

То был Иванов.

– Экстренно, – проговорил он прямо мне в ухо. – Только что зафиксировали: в наблюдаемую машину сел знакомый. Тот, кого упустили у Реанимации.

Выглядит он нормально, хотя передвигается, похоже, с некоторыми затруднениями. Пожалуй, стоило бы вам самому взглянуть.

– Иду, – ответил я.

Наташа смотрела на меня так, словно видела последний раз в жизни. Вряд ли потому, что вдруг испугалась за меня: похоже, что в мою способность выкручиваться из неприятных ситуаций она успела поверить. Скорее собиралась сейчас встать и уйти – и забыть, что я вообще существую на свете. Я склонился к ней. И сказал самым внушительным тоном, на какой только был способен:

– А ты не трогайся с места. Пожалуйста. Дождись меня.

И добавил:

– Пока меня нет, связь пойдет через тебя. На, держи. Защищенный.

И сунул ей в руку мобильник.

Она подняла брови и хотела что-то спросить, но я замахал на нее руками и заспешил к выходу.

По дороге оглянулся на камеры. Операторы уже прильнули к видоискателям, уточняя наводку, готовясь к приближавшемуся мгновению, когда на сцене появится Претендент Искандер.

Мне тоже очень хотелось увидеть это. Но не оставалось времени. Счет его пошел уже на секунды.

И тут меня – очень не ко времени – остановили:

– Мистер Вебер!

Вот холера! А вернее – мистер Стирлинг. В самый неподходящий момент. Не до него сейчас, честное слово.

– Мистер Стирлинг, очень рад вас видеть. Но, к сожалению…

Он прервал меня гневным:

– Где статья?

– Вот она. – Я похлопал себя по карману. – Но сейчас у меня нет ни секунды времени…

– У меня есть. Давайте.

– Однако, если у вас возникнут вопросы…